Как воспитывать ребенка, когда кругом столько педофилов…

- Тетя Люда, а ваш Лёша поехал с черным дядей на пятый этаж! – пропищали дворовые мальчишки сестре в домофон.

Сестра в первую минуту подумала, что этот фильм ужасов не про неё. Домофон опять зачирикал. Поймал уже на пороге :

- Тётя Люда, а чёрный дядя вышел без Лёши, взял в «газели» коробку и идет обратно, а Лёшу мы не видели! – шалопаи вошли в роль детективов.

Лифт не работал. Рисуя в воображении самые страшные картины, сестра скакала через ступеньки. Где-то в районе шестого этажа они встретились. Поседевшая за пару минут сестра в одном домашнем тапочке - вылетела в чем была, обувь теряла, прыгая через ступеньки. И белобрысый виновник переполоха.

Довольный, он протянул мятую пятидесятирублевку:

- Мам, я денег заработал! – гордо сообщил мальчик.

Он не мог понять, от чего мама так громко плачет и так крепко без остановки его целует: «живой-живой!»

Это его первое лето, когда его по чуть-чуть, «на полчасика и чтобы я из окна видела!» стали выпускать одного во двор.

Десять лет всё-таки, надо приподнимать стеклянный колпак, под которым наши дети вынуждены жить. А поднимать страшно - новости об очередном педофиле уже перестали быть новостями. Это какая-то обыденность, наравне с прогнозом погоды.

Перед выходом в большой мир Лешку выдрессировали: он железно знает, что «котенка-рыбку-хомячка» ему, если надо, папа купит. А за конфетку Лешка сам никуда не пойдёт. И тут среди белого дня ушёл. «С чёрным дядей».

Потом оказалось, что вечно сдаваемая квартира с пятого этажа приобрела новых временных жильцов. Семья с Кавказа, глава которой перевозил в тот день вещи. Намаявшись с замком, в десятый раз открывая-закрывая, он не придумал ничего лучше, как подойти к мальчишкам во дворе: «Пацаны, помогите!».

Те, что старше – врассыпную. А наш пошёл: ведь дядя просит помочь, значит, дядя в беде! 15 минут Лёшка караулил квартиру, пока дядька таскал коробки. Потом мужчина достал бумажник, выловил полтинник, отдал со словами: «Спасибо, держи! На мороженое заработал!».

Лёху распирало от гордости: и человеку помог, и первые в жизни деньги заработал.

Этой радостью он и бежал с мамой поделиться.

А тут она. Зарёванная, тапочки потеряла, трясёт его за плечи: «Никогда, слышишь, больше никогда так не делай!»

Конечно, дома, после ведра валерьянки и теплого душа, ему объяснили причину маминой истерики. Он, вроде бы, всё понял. Но засыпая, высунул нос из-под одеяла: «Мама, так что добрые поступки теперь отменяются?»

Что ответить? Этот педагогический ребус сестра разгадывает третью неделю.

Я не знаю, как в свете событий прошедшего июля воспитывать детей. Мне кажется, что мир вокруг резко сошёл с ума.

Дача. В одном домике из семи жильцов только один – мужского пола. Девятилетний Вася. Шпиц Филлимон за мужчину не считается.

Вася как намагниченная стрелка компаса, тянется туда, где «мама-папа-я – счастливая семья». Ему в радость банальные мужские хлопоты: клетку кролику смастерить, что-то в парнике поправить, свечи в машине поменять, водопровод починить.

Больше всего ему нравится участок, где «семеро по лавкам»: дед, трое взрослых сыновей и шестеро внуков. Он там пропадает чаще всего.

Летним вечером, как бы ни гремела музыка, слышимость в посёлке хорошая.

- Что ты его туда отпускаешь? – пилит бабушка маму Васи – Ты видела их деда, с кем Вася машины мыл? Латентный пе-до-фи-и-и-ил! Престарелый извраще-е-е-е-нец!

А седовласый «педофил» в это время калитку открывал – Васька у них мобильный забыл. Вот и пришёл вернуть. Очень невовремя!

В прошлом у «извращенца», кроме троих детей и шестерых внуков – два инфаркта. От услышанного у дяденьки сердце прихватило. «Скорая», лекарства, увезли в больницу на УЗИ и ЭХО.

- Спалю, к чёртовой матери, если отец не вернётся! – размахивая лопатой, прибежал к тёткам младший сын «педофила».

Дочери бабушки Васи, очень любящей смотреть телевизор, срочно вызвали ей такси и отправили в Москву, от греха подальше.

Да что там зомбированная телевизором бабушка! Моя родная тётя, заслуженный работник культуры, во время прогулок с моим двухлетним сыном превращается в такую же «бабушку»

- Ты видела, как этот лысый на мальчика посмотрел? – хватая малыша на руки, спрашивает тётя. - Аж облизнулся от похоти!

- Александра, уходим отсюда!, - командует тётя в салоне связи, - У того толстого, что стоит у двери и смотрит на нашего мальчика, эрекция!

Боже, выключи в этом мире Интернет и телевизор! Скоро нам в каждом мужчине начнёт мерещиться педофил!

Конечно, сейчас страшно от новостных лент.

Вот педофила поймали в пионерлагере. Вот очередной извращенец работал кочегаром. А этот, мамин сожитель, вообще жил с совращенным им ребёнком под одной крышей. Там извращенца отловили в церкви. И за каждой такой новостью - покалеченная судьба ребёнка. Тихий ужас: они всюду!

Осенью мой сын пойдёт в садик. Там дурацкая традиция: если ребёнка не забрали в 18:00, то он коротает время с охранником. Ещё месяц тётиного прессинга и я, наверное, буду первой, кто начнёт присматриваться к этому человеку: а не педофил ли часом?

Точнее, буду забирать малыша в 16:30, плевав на всё, лишь бы он не остался наедине с чужим дядькой.

Эти твари, к сожалению, появились не сейчас. Но раньше об этом или молчали, или отводили под каждого пойманного извращенца по развороту в центральной прессе.

Я уже писала, что в первый день работы в «Комсомолке» увидела в свежем номере фотографию своего учителя на обложке с надписью «Педофил!». У нас он проходил практику. Учительницы, глядя на молодого студента-практиканта, вздыхали: «Больше бы таких мужчин в школе!» Но тогда он был студентом, рамки дозволенного не переходил. Ну, погладит лишний раз по голове, похвалит… Что в этом такого? Мы его обожали! А попался он лет через десять уже в должности завуча – мужчины в женском коллективе быстро продвигаются по служебной лестнице - и совсем в другой школе…С поличным...

Впрочем, «охота на ведьм» была и в наше время. В какой-то момент в школу пришли милиционеры и стали какие-то гнусности спрашивать про наших учителей.

- Да вы тут все ненормальные! – подпрыгнул от возмущения физик, - И страна ненормальная, и власть, и милиция!

Через месяц он уехал на историческую родину предков: в Германию. И физика из любимого предмета превратилась в пытку: место талантливого педагога, на уроках которого сидели с открытыми ртами, заняла истеричка-алкоголичка. Двоим призерам городской олимпиады она с наслаждением вывела тройки в полугодии. МИФИ потерял, как минимум, троих абитуриентов, ставших бы потом его гордостью. С физикой ребята завязали, пошли на экономический, стали посредственными менеджерами, ненавидящими свою работу и убивающими офисный день в «Одноклассниках».

А вот еще один замечательный учитель, биолог, тогда эти гнусные допросы выдержал достойно, остался в школе. Но сейчас у очень заботливых родителей есть шансы добиться того, что не сделали тогда следователи со своими гадкими вопросами – сделать так, чтобы он уволился.

- Да нормальный он, слышите, нор-маль-ный! – доказывала мамашам-курицам на собрании одноклассница, когда родительский комитет взбунтовался «не хотим, чтобы про пестики-тычинки детям мужчина рассказывал!». И хотели заменить такого классного дядьку на скучную и строгую «шапокляк». А от одноклассницы отмахивались: «мол, молодая еще, мало чего понимаешь!»

Одноклассница родила через полгода после школы – это, конечно, биологу минус. Надо было более подробно рассказать, от чего рождаются дети. Но то, что она через 10 лет отстояла, что бы дочка училась именно у этого мужчины, без всякой этой педофилофобии и доказала толпе сорокалетних тётенек, что если мужчина работает в школе, это не значит, что он извращенец, это большой плюс его педагогическому таланту.

А вот в «художку» она девочку не отдала – при всех способностях ребенка. Ибо, спасибо раннему неудачному браку, живёт она с родителями напротив той же художественной школы, куда ходила сама. И там работал некий «крокодил». Истории про него из серии «чёрная-чёрная рука в чёрном-чёрном городе» ходили среди нескольких поколений девочек окрестных школ.

К мальчикам педагог подходил, забросив руки за спину.

- Неплохо, неплохо! – одобряюще кивал, глядя на мазню на мольберте мальчика. Изредка, одобряюще похлоппывал по плечу.

- Ай, что за грустные краски! – всплеснёт за спиной девочки. - Давай их разбавим!

Обязательно возьмёт руку девочки в свою, наклонится над альбомом, долго водит рукой по листу. А девочка умирает от страха: в детскую спинку в это время упирается что-то твёрдое, а сам учитель прерывисто дышит.

Про этого «крокодила» рассказывали в раздевалке, перед физкультурой, на ушко. Родителям – боялись! Вдруг заругают. Ведь дети толком не понимали, что этому дядьке надо и как себя с ним вести. Просто однажды, после очередного такого урока, дома случался скандал: «В «художку» больше не пойду!». Умные родители соглашались.

Но и «крокодилы» пятнадцатилетней давности на фоне нынешних извращенцев – белые и пушистые.

Перекос того времени: родители не догадывались об истинных масштабах проблемы. Перекос дня сегодняшнего – тотальная паранойя, готовность записать в извращенцы любого, кто просто посмотрел на ребёнка.

Я не знаю, как в такой тотальной истерии и, будем честными, очень неблагоприятной ситуации, вырастить из мальчика мужчину.

Сейчас ему два года, он везде ходит со взрослыми за руку и боится пока еще только одну Бабу Ягу.

Как отпускать его в большой мир, не заставляя пугаться каждого встречного мужчину? У детей и подростков и без этого масса поводов для паранойи.

Но как не впасть и в другую крайность: не вырастить из парня этакого добродушного щенка-увальня, подставляющего пузо каждому, кто, завидев его, расплывается в улыбке «ух ты, сладкий, иди почешу!»

Такой вопрос, уверена, задаёт сейчас себе каждый родитель.

И я, правда, не знаю на него ответа!

А вы?